Красота – имя существительное

В ночном небе кружит немецкий самолёт, темноту небосвода прошивают яркие стежки трассирующих пуль, и вдруг от сброшенной зажигательной бомбы загорается крыша дома. А маленький мальчик, прячущийся вместе с матерью в картофельной ботве, не напуган, а заворожен странной, невиданной прежде красотой смешения цвета и света…

Мальчика зовут Вася Ерофеев, и он ещё не знает, что будет художником. А ведь, наверное, художник и отличается от прочих смертных наличием какого-то гена, отвечающего за особое, обострённое восприятие красоты.

День, в который мы встретились с Василием Ивановичем Ерофеевым в его мастерской, хоть и был по календарю весенним, не радовал ни солнечным светом, ни теплом. И настроение было соответствующее, пасмурно-зябкое. Но удивительная вещь, как-то незаметно, выровнялось, на душе стало тепло и спокойно, и даже почудилось, что в окна заглядывает солнце. Я не сразу, но поняла: это цветы, зелень, улыбки с полотен зарядили меня оптимизмом.

Василий Иванович вспоминает: «1943 год. Война, а село убирает картошку. Дымят костры повсюду. Горит костерок и у нас: вокруг сидят мальчишки и девчонки, зачарованно глядя на огонь, и вдруг… Взрыв, отбросивший иссечённые осколками тела в разные стороны и унёсший жизнь двухлетней сестрёнки Валюши. Меня отвезли в больницу, кое-как залатали, но началась гангрена. Мама не дала отрезать ногу. Две недели я пролежал в бреду. Вижу сон. Солнечное утро в Ястребовской райбольнице. Выхожу на костылях в сияющий мир, вижу немецкую каску, становлюсь на неё и лечу как на ковре-самолёте в нашу деревню. Меня приветствуют мои друзья. Открываю глаза и вижу лицо мамы, она плачёт, улыбается и шепчет: «Слава Богу! Будет жить».

Рисовать он начал, как только понял, что овладел написанием букв и слов. «Ма-ма» – это тоже рисование. Он уверовал в себя: могу нарисовать букву, строку, ворону… Сталина. Реакция взрослых была несколько неожиданной, но впечатляющей. Односельчане вынесли вердикт: быть тебе художником! А один очень строго спросил: «А у тебя есть разрешение вождя рисовать?»

– А как же! – не растерялся Вася.

Отец, оценив способности сына, купил краски и увлечение поощрял. В нём, вероятно, тоже жил художник: руки были золотыми. Они и в немецком плену помогли выжить: мастерил из чего придется игрушки и дарил немкам, а те взамен подкармливали умельца.

Впрочем, вопрос «кем быть?» для Василия решён был не сразу. Кроме рисования, которое действительно увлекало его, была ещё любовь к земле. Завораживали мичуринские идеи: а ну как удастся вырастить такое чудо, чтоб в земле картошка, а на ветках помидоры?! В результате после седьмого класса никак не мог решить, куда податься: в Курск в художественное училище или в Обоянь в сельхозтехникум? Решил доверить выбор слепому року: бросил монетку. Так был сделан первый шаг в карьере народного художника России Василия Ивановича Ерофеева.

«Художественно-графическое педучилище находилось на первом этаже здания школы № 6 на улице Радищева, – рассказывает живописец.

В коридорах поразили развешанные живописные работы выпускников: сюжетная композиция «Битва партизан», пейзажи, натюрморты. Боже мой! Неужели так можно писать скачущих коней, сияющие реки и ветер?

Несмотря на большой конкурс, экзамены успешно сданы. Я учился с любовью и удовольствием. На третьем курсе училище переехало в новое здание (сейчас в нём располагается худграф КГУ). Залы и коридоры украшали гипсовые скульптуры. Здесь царил дух искусства, волшебства и необычности.

Александр Фёдорович Балабин – кумир нашей творческой юности – был живописец от Бога.

Потом был Харьковский художественный институт. Здесь педагоги с большой буквы: живописец Сергей Фотиевич Беседин, профессора А. Хмельницкий, А. Константинопольский, А. Шапошников гранили наши таланты и давали знания и умения, необходимые для создания произведений реалистической живописи.

Я работал, учился, посещая выставки, старался понять, как мастера добивались такого звучания красок. Мы допытывались у преподавателей, а слышали вечное: всё дело в отношениях. Мы верили и не верили – скрывают! Придумывали, как лучше смотреть на натуру: через зеркало; стоя вниз головой. Переворачивали работы, ели лимон, чтобы лучше ощущать цвет. Но тайна оставалась за семью печатями, да и сейчас остаётся. Ведь новая картина – это новый мир, новые краски, новые чувства. Я счастливый человек. Жил в эпоху Гагарина, зачитывался Есениным. Мы гордились нашей культурой, искусством, нашей великой Родиной. Верили в справедливость и любовь.

Вера меня не подвела. Аллочка, моя муза, моя любовь! Как только увидел ее, пронзила мысль: «Вот жена моя!» Какой она была задавакой! Со встречи с ней для меня все изменилось, осветилось каким-то светом. Профессор нахваливал мои работы и их забирали в фонд. А ведь пропускал занятия из-за моей ненаглядной. У меня в ногах оставались осколки с 43 года, вот я их по одному и вытаскивал, чтобы получить на три дня больничный. Ноги несли меня на автостанцию, и через три часа я был в Полтаве. Там, где жила моя Аллочка, цвели вишни и яблони. Она в голубом платье в белый горох, ворчание деда с бабушкой Улей (я им не внушал доверия), да и местный жених с собственным домом не давал покоя. Решение принято: мы уехали в мое село, где нас сразу расписали. Ощущение счастья и любви остается и поныне. Мы сыграли золотую свадьбу.

Земля, Родина, Женщина – для меня это сама жизнь, продолжение ее, это и поля, и хата-мазанка отца с мамой. Без этих понятий не было бы меня – художника, не было моих произведений. Так я и работаю по сей день, славя красоту наших холмистых полей, трудолюбие и неповторимость земляков и особенно землячек.

Распределился после вуза он все-таки в Полтаву. Вообще-то уютный украинский городок пришелся по душе Ерофееву… Но вот биения художественной жизни в нем мало ощущалось. Живописцы работали по своим углам, общались мало… А друзья-одноклашники (Евгений Зайцев, Леонид Руднев, Аркадий Влазнев), распределившиеся в Курск, писали про жаркие споры, рассветные пленэры, вечерний рисунок… В общем, затосковал Василий Иванович. И хотя все складывалось удачно, работа молодого художника «Полтавские цветы», проходя тернии худсовета, успешно экспонировалась в Киеве на художественной выставке, посвященной юбилею Тараса Шевченко, зрело желание перебраться на родину.

И в 1964 году он становится преподавателем худграфа, коим остается по сей день. Должности, конечно, менялись, статус повышался. Но неизменным оставалось желание передать свои знания, умение, а главное – восхищение чудом живописи, которая позволяет поймать мгновение и запечатлеть его прелесть на века. При этом он полагает, что классическое врачебное «не навреди» очень полезно соблюдать в педагогике. И еще один важный постулат: прежде чем воспитывать художника, нужно воспитать человека. Такой разумный подход дал свои результаты, многие его ученики стали профессорами, доцентами, заслуженными учителями России, заслуженными художниками России.

Василий Иванович уверенно чувствует себя в разных жанрах: портрет, пейзаж, натюрморт. Но, пожалуй, самое главное для него – жанровая живопись. Именно такие работы принесли ему известность: «Солдатки», «Полюшко-поле», «Полдень», «Счастье», «Молодые», «Праздник», а «Курские красавицы» стали не только самой известной работой Василия Ивановича, но в каком-то смысле даже нашим местным брендом. Это полотно нередко украшает обложки рекламных буклетов, появляется в книгах, с живописью не связанных.

Просто оно пронизано такой любовью к изображенным, таким знанием их жизни, таким пониманием характеров, привычек, всего уклада, что невозможно не попасть под очарование этих самых красавиц. Не напрасно именно эта работа оказалась в фондах Третьяковки. Не напрасно, но… случайно. Поначалу закупочная комиссия остановила на всероссийской выставке свой выбор на картине «Полюшко-поле», написанной Василием Ерофеевым по детским воспоминаниям о нелегкой военной поре. Но потом решили взять в фонд главной российской картинной галереи оптимистичных и ярких «Красавиц». Эта работа имеет несколько авторских повторов. А точнее сказать – вариантов. Василий Ерофеев не любит копировать свои творения. Он каждый раз пишет заново. А потому «Курские красавицы», хранящиеся во Франции, Эстонии, Америке, ну и, разумеется, дома – в картинной галерее имени Александра Дейнеки, все-таки отличаются друг от друга.

Стоит заметить, что женщин Ерофеев любил писать всегда. Вспоминает, как еще студентом, приехав в деревню на летние каникулы, попросил попозировать одну девчонку. Любопытные подружки комментировали происходящее: «Гляди-ка, похожа!» А на следующее лето от желающих побыть моделью отбоя не было: первая-то вскоре удачно замуж вышла.

Женские лица на полотнах Ерофеева всегда необычайно притягательны. Но среди множества других есть то, которое встречается особенно часто. Это – жена и муза, Алла, Аллочка… Там, где она, палитра особенно теплая. Потом знакомые голубые глаза стали встречаться еще чаще – их унаследовали дети (дочь Алла и сын Иван), а позднее и внуки.

… Десятилетиями Василий Иванович чувствовал себя как бы должником своей малой родины. Ему всегда хотелось посвятить картину своему селу Покровскому, что в Мантуровском районе. Но «портрет» не получался, не появлялся лейтмотив. Нет, можно, конечно, точно передать пейзаж, так, чтоб односельчане узнали. Да только зачем? Как дать стороннему зрителю понимание, что место это для художника – уникальное, единственное на всей земле. Решение пришло неожиданно: гуси! Белые гуси, которые навсегда связались в памяти с родным селом. Так появилось полотно «Родина моя». И пусть кто-то в нем узнает совсем другой пруд, а в пареньке – самого себя много лет тому назад. Это даже хорошо. Ведь всякий знает, что такого голубого неба, таких легких облаков, такой синей воды, таких белых гусей, как у него на родине, нет больше нигде на свете.

Нельзя сказать, что все творчество Василия Ерофеева безоблачно-пасторальное. Он не мог не откликаться на ключевые и далеко не всегда радостные события жизни России. И тогда появляются «Солдатки», «Изгои своей родины (Беженцы)», «Времена гражданских смут». Но большая часть его работ пронизана оптимизмом. А это то, что всегда в цене, а в трудные времена – особенно. Возможно, поэтому работы Ерофеева в последние годы много репродуцируют. Иногда без ведома автора. Как-то пришло письмо из Эстонии, от тамошнего коллекционера. В конверте – марка и открытка, запечатлевшие полотно «Возвращение Ивана».

Василий Иванович Ерофеев, заслуженный художник РСФСР, народный художник России, профессор кафедры живописи КГУ, отметил в первый день мая свой 75-летний юбилей. Но он полон сил, идей, планов, увлеченно и азартно работает. Так что будем ждать новых встреч с героями (и, разумеется, прелестными героинями) его полотен. Здоровья вам и творческого долголетия!

Елена БЕЛОВА



< Вернуться к содержанию

VIP # 02-2012

Комментарии пользователей



Последний комментарий