Мы облюбовали новую девятиэтажку на Хуторской пораньше, чем стрижи. В прежнем жилище стало тесновато. Жена, частенько гостившие теперь у нас внуки Денис и Сашенька сделали вывод со всей определённостью: стрижи подселяются только к добрым людям. Всех интересовало: как они могли так угадать?
Из наших окон открывается необозримый простор, глаз не оторвать: широченная долина левобережья Тускари. Ближе к городу Ямская слобода: испокон веку тут встречи-проводы. В Москву и обратно ходят кажущиеся игрушечными поезда. Машин на автостраде столько, что даже ночью вереницы огней. Часть из них пошла по новой Никольской дороге, выстроенной старательно и красиво. Многие называют так объездную автостраду в честь городского главы Николая Овчарова, всерьёз озабоченного благоустройством Курска. Этих огней будет ещё больше – скоро Коренская ярмарка.
Дом наш стоит на правом берегу Тускари. Крутояр – такое название ему придумали мы с внучкой Александрой за глубокие овраги и крутые холмы. Ближний к нашему, желтолобый, неприступный, будто могучий зверь чудо-юдо, в роскошной шубе из деревьев и кустарников, прилёг к Тускари испить водицы да так и не смог оторваться. Мы с внучкой рассказывали всем эту красивую легенду, хоть и заимствованную в чём-то от русских сказочников, зато весьма наглядную.
– Это потому что вода не абы какая, а из святых источников, – внесла свой вклад в развитие местного фольклора наша бабушка, и мы его восприняли с пониманием, зная, как она любит Коренную пустынь. И собирается пройти крестным ходом во-он от той церкви в Тазово. Чуть поодаль по этому же пути на взгорье белой свечой виднеется колокольня ещё одного храма. Это Свобода – небольшое приютное старинное поселение.
Здесь, на спуске холма, возвышается, отливая золотом куполов, сочетаясь с очарованием окрестности, возрождённый монастырь, знаменитый во всех православных пределах. Отсюда, из источников хрустальной чистоты, берет силы красавица Тускарь.
Скоро я привык к побудкам стрижей настолько, что изменил суточный распорядок и усаживался за рабочий стол не ночью, а ранним утром. С натуры писал зарисовки о том, как начинается день. Каждый восход пригож по-своему, и рассказы мои были разными по настроению…
Сегодня в моей палитре «хлебные краски».
...Восходит солнце! Коврижка малиновая поначалу, переливаясь рубинами и золотом, словно на дрожжах превратилась в пышный каравай и тут же округлилась в румянощекий сияющий блин.
После нынешнего утра убеждаюсь еще раз, что облака, по крайней мере в долине Тускари, рождаются на земле. В пору росной утренней прохлады, будто белые лебеди, они появляются по шири речной поймы, крыльями простираясь над прилегающими болотцами, и ждут восхода солнца. Едва подогретые его лучами, они начинают грудиться, отрываясь от водной глади, и исчезают, растворяясь в затеплевшем воздухе, чтобы, достигнув холодных высот поднебесья, воссиять молочной белизной и свежестью.
Каждый мой день теперь обретал удивительной красоты начало в сопровождении песен стрижей, исполненных радостью обновления. Вдохновенной энергии мне хватало до вечерней зари...
Вот так описывает Николай Гребнев в одном из своих рассказов новоселье в высотном доме на Хуторской улице Курска.
Казалось бы, приютно здесь, судя по живописанию, что ещё душе угодно? Ан нет! В будничном ритме жизни лирическая проза уступает иным размышлениям и каждодневным хлопотам…
Безоглядно на свои семьдесят, которые Николай Иванович отмечает в августе, он преисполнен заботами о Доме, точнее, о домах! Их у широко известного в нашем регионе писателя и издателя, активного общественного деятеля ни много ни мало – целый хутор.