Геннадий КУЛИК: Конкуренция не страшна, если условия равные

Долгих восемнадцать лет шли переговоры о членстве России во Всемирной торговой организации. Самые серьезные опасения вызывало положение сельхозтоваропроизводителей. Противники вступления утверждали, что этот шаг губителен для российского села. И если другие отрасли могут рассчитывать на некие выгоды, то сельское хозяйство неминуемо понесет потери. Наконец 14 месяцев назад Россия стала членом ВТО. Что показал первый год работы в новых условиях? Справедливы ли были опасения? Есть ли плюсы?

Более компетентного собеседника по этим вопросам, чем Геннадий Васильевич Кулик, представляющий Курскую область в Государственной Думе, не найти. Вся его биография связана с сельским хозяйством России. Он работал в Минсельхозе еще в 60-х годах прошлого века, в 90-х возглавлял его. Деятельность в Государственной Думе, депутатом которой он является все шесть созывов, также связана с проблемами села. Сейчас, работая в комитете ГД по бюджету и налогам, Геннадий Васильевич всегда отстаивает интересы селян.

По оценкам политологов, близкое знакомство с западной экономикой сформировали Г.В. Кулика как сторонника рыночного агробизнеса с сильной государственной агрополитикой.

– Геннадий Васильевич! Начну с вопроса несколько провокационного. В последнее время в прессе встречаются прогнозы, что сама Всемирная торговая организация едва ли не находится на грани исчезновения. Стоило ли стремиться стать ее членом?

– Но Россия же уже в ней. Наверное, это не идеальная модель, она консервативна, иногда лоббирует интересы самых влиятельных членов, но ведь не зря это всемирная организация. Видимо, соблюдение неких общих правил на пользу мировой экономике. А что касается опасений, они, конечно, небеспочвенны. Но еще в тот момент, когда шли дебаты по поводу вступления в ВТО, я говорил: «Господа, представьте, может ли рухнуть сельскохозяйственное производство России, если Курская область получает урожай зерновых 38-39 центнеров с гектара, кукурузы – 75-80, свёклы – более пятисот центнеров. И это не результаты какого-то одного сильного хозяйства, а области в целом. То есть характеризует уровень сегодняшней технологической работы, подготовки кадров. Значит, мы можем соревноваться с нашими коллегами на Западе, с самыми серьезными конкурентами. Но для этого нужно решить ряд задач.


– Это вы говорили до вступления. Что за задачи? И решены ли они уже?

– К сожалению, далеко не все. Понятно, что мировые экономики используют в своем развитии не столько собственные, сколько заемные средства, деньги банков, различных фондов, других коммерческих организаций. И понятно, что от того, на каких условиях они предоставляются, напрямую зависит конкурентоспособность производителя, его возможности вести техническое перевооружение, использовать самые современные технологии, активно изучать и перенимать опыт успешных коллег и как итог – производить более дешевую и качественную продукцию. Наши аграрии в этом смысле находятся куда в менее выгодном положении, чем зарубежные. Мы широко используем заемные средства в сельском хозяйстве. Общий объем привлекаемых кредитов составляет в этой отрасли свыше 1,9 триллиона рублей. Сам по себе этот факт можно назвать положительным. Но беда в том, что плата за кредиты, предоставляемые отечественными банками, составляет 12-15 процентов. И это очень серьезно сказывается теперь, когда мы вступили в прямое соревнование с западными партнерами, которые на те же самые цели получают кредитные ресурсы под 2-4 процента годовых. Нетрудно подсчитать, насколько дороже обойдется российскому фермеру продукция, скажем, современного молочного комплекса, срок окупаемости которого составляет порядка семи лет. Какую огромную сумму он должен отдать банку за предоставленный ему кредит!

Сложившаяся ситуация является главным препятствием к успешной конкуренции на рынке производства мяса, молока, зерна, подсолнечника, свеклы и так далее. Чтобы более зримо можно было представить, как велики эти затраты, назову цифру. Мы получаем на развитие сельского хозяйства порядка 136-140 миллиардов бюджетных рублей по государственной программе развития, рассчитанной на период до 2020 года. Из этой суммы почти 80 миллиардов рублей уходит на уплату кредитной ставки.

– Больше половины?!

Именно! Получается так, что деньги, выделяемые государством, не на село работают, а укрепляют благосостояние банковских структур.

Работа первого года в условиях в ВТО обнажила еще одну проблему. За последние четыре года технический парк сельхозпредприятий сократился на 42 тысячи тракторов, они просто выработали свой ресурс. А приобретено порядка 12 тысяч. Это очень опасное явление. Поэтому сегодня центральная задача – техническое перевооружение села. Сюда надо не просто направлять ресурсы, но изменить принцип выделения средств. Сегодня на эти цели предусмотрены небольшие деньги, порядка 2,4 млрд. рублей. Их отдают промышленным предприятиям сельхозмашинострое­ния на покрытие убытков. А они, в свою очередь, обязались продавать технику дешевле. Но, согласитесь, когда нет рынка техники, когда мы производим крайне мало тракторов, комбайнов, прицепных сельхозмашин, этот принцип не стимулирует отрасль, не оживляет конкуренцию, не заставляет использовать самые современные разработки.

Не решив эти проблемы, трудно будет достичь показателей, заложенных в программу развития сельского хозяйства.

Надо сказать, что Правительство РФ понимает важность технического перевооружения. В текущем году было выделено на эти цели порядка 5 млрд. рублей. Если фермер покупает новую технику, именно ему должно возмещаться порядка трети затрат. Это будет стимулировать хозяйства на вложения в техническое перевооружение. 35 процентов – это по существу двухлетние платежи по полученному кредиту. Рачительный хозяин обязательно использует эту возможность. Да вот беда – страна пока выпускает примерно 20 процентов техники, которая нужна в сельском хозяйстве.


– Многие предприятия перестали существовать, обанкротились. Пример тому – Курский завод тракторных запчастей.

– Банкротство, особенно сельхозпредприятий, – отдельная больная тема. Первый год в ВТО показал необходимость серьезно скорректировать наше законодательство в этой сфере. Нынешнее, причем не только для села, но и других отраслей, приводит к тому, что предприятия, попав под процедуру банкротства, не только финансово не оздоравливаются, но вообще прекращают существование. Законом предусматривается, что имущество ставят на торги, а полученные средства идут на покрытие задолженности кредиторам. Что такое имущество в переводе на крестьянский язык? Прежде всего это скот. Получается такая картина: скот забит, пустая ферма разграблена, люди без работы разбежались. То есть потеряны кадры. Если в промышленности еще можно найти способ перейти на выпуск другой продукции, то в сельском хозяйстве так не бывает. Земля заброшена, через год заросла лесом – и все! К сожалению, очень много таких случаев. Яркий пример – банкротство Пушкинского зверосовхоза Московской области, уникального предприятия. Я его хорошо знаю, это была гордость отечественного звероводства. Там вывели русского соболя, который стал размножаться в неволе, а качество шкурки не только не уступало, но даже превосходило дикого. Прекрасно шла селекционная работа по норке, хорьку и другим пушным зверям. Хозяйство попало под банкротство. Поголовье забили, шкурку продали, покрыли долги, и то не все. Хозяйство перестало существовать. Племенное поголовье тоже продали. Его купили граждане, предприятия, в том числе зарубежные. И сегодня многие страны Запада с успехом выращивают русского соболя. Мы не только убили успешное хозяйство, но и вырастили конкурентов на международном рынке.

На Западе тоже бывают трудности у фермеров, им нечем рассчитываться с кредиторами. Но там порядок другой. Если фермер попал под банкротство, государство берет его под юридическую опеку и ведет все дела до момента начала судопроизводства. Причем один раз государство может погасить долги. Но при этом закон запрещает менять специализацию хозяйства. То есть исключен вариант, когда сельскохозяйственные земли застраивают коттеджами или на них разворачивают промышленное производство.

 Поэтому мы сейчас внесли существенные поправки в закон об особенностях банкротства сельскохозяйственных предприятий. Он очень трудно идет. Не скрою, многих устраивает нынешний порядок, когда, по существу, происходит не финансовое оздоровление, а захват предприятия. Но, надеюсь, что закон будет принят. Мы, во-первых, хотим поднять порог долгов для начала банкротства. Сегодня записано: если ваш долг 100 тысяч, вы банкрот. Это же смешно. Погодные условия задержали, скажем, уборку урожая, образовались долги. Через месяц-другой их можно будет погасить, но ждать никто не будет. Мы вносили предложение поднять порог до миллиона. Остановились (исходя из реальных ситуаций: у предприятий-банкротов были долги примерно от 300 до 700 тысяч) на полумиллионе. Еще один момент. Поскольку у нас сегодня регионы активно поддерживают сельское хозяйство, дают на его развитие примерно 100 млрд. рублей в год, мы считаем, что в торгах имеют право участвовать региональные и муниципальные власти. Они всерьез заинтересованы в развитии, оздоровлении сельхозпредприятий. Если дать регионам право гасить долги, рассчитываться с кредиторами и дальше поступать по собственному усмотрению, вполне вероятно, что власти на местах будут искать и находить более рациональные решения проблемы. Мы пытаемся законодательно закрепить право первой руки на выкуп поставленных на торги земель за граничащим сельскохозяйственным предприятием. В случае отказа право переходит к региональным или муниципальным властям. Одним словом, пытаемся максимально оградить сельхозтоваропроизводителей от необдуманных решений.


– Геннадий Васильевич, многие из проблем, которые обострились сегодня, были известны и до вступления в ВТО. Не случайно была достигнута договоренность , что государство имеет право на первых порах поддержать своих аграриев с тем, чтобы помочь им выйти на уровень конкурентоспособности. Причем с каждым годом эта сумма должна на определенный процент уменьшаться.

– Да, за эту возможность боролись в период переговоров. Когда подписывалось соглашение, была достигнута договоренность, что поддержка государства будет составлять в первом году 9,5 млрд. долларов США. Мы же получили только около 60 процентов от этой суммы – 136 миллиардов рублей. Понятно, что, если упустим возможность поддержать тех, кто применяет больше удобрений и получает более высокий урожай, страхует свои посевы, заботится о внедрении прогрессивных технологий, повышает техническую оснащенность, это обернется бедой. Первый год работы в условиях ВТО убедил нас, что необходимо серьезно изменить принципы экономической поддержки сельхозпроизводителя, чтобы эффективнее использовались средства, которые выделяет бюджет. Аграрии и прежде получали определенную поддержку от государства. Однако Министерство сельского хозяйства в основном использовало эти средства для того, чтобы покрыть часть затрат регионов на покупку семян, племенного скота, содержание овцепоголовья. Почти каждый рубль был «окрашен» в Москве и мог использоваться только на предназначенные цели. То есть возможность самостоятельно распоряжаться ресурсами, проявлять деловую инициативу у хозяйств была минимальная. Прорабатываем сегодня вопрос, чтобы выделенные из расчета на гектар средства находились на счете товаропроизводителя, и он имел возможность оплачивать ими все товары, которые приобретает для своего хозяйства. Хотя полностью отказываться от целевого принципа, безусловно, не следует. Нужно найти оптимальное сочетание подходов.

 Кроме того, в предыдущие годы село имело определенные преференции на покупку топлива, которое отпускалось по ценам значительно ниже розничных. Такой подход в условиях ВТО не допустим. Надо было искать иной способ компенсировать хозяйствам затраты на приобретение горюче-смазочных материалов, минеральных удобрений. Было решено распределить более 10 млрд. рублей между сельхозпроизводителями из расчета на гектар земли. Но земли-то разные. Можно ли сравнивать Черноземье и, скажем, Поволжье, Урал?.. Следовало выработать такие критерии распределения средств, которые выравнивали бы их стартовые возможности. Пришлось вводить определенные коэффициенты. Опыт накоплен, он себя оправдывает, будем его и впредь использовать.

– На беду первый год жизни в условиях ВТО добавил крестьянам головной боли еще и с погодными сюрпризами…

– Да, год устроил серьезный экзамен для нашего сельского хозяйства. Большие регионы пострадали от засухи – это Южный Урал, крупные районы Поволжья, Ростовская область, Ставропольский край. Все хорошо знают, какая в полном смысле слова трагедия разыгралась на Дальнем Востоке. Проливные дожди в сентябре и октябре на большей территории страны помешали уборке урожая, затруднили работу по проведению сева озимых и подготовке почвы под будущий урожай. В количественном выражении это выглядит так: посеяно озимых культур меньше на 3 миллиона гектаров, чем в прошлом году. А как известно, урожайность озимых почти вдвое выше, чем яровых. Почти четыре миллиона гектаров земли не подготовлено к севу. Специалистам понятно, что все это ляжет дополнительным грузом на следующий год. Эти обстоятельства потребуют дополнительно и финансовых, и технических ресурсов. Обычно во второй половине года в преддверии нового урожая цены на зерно не только не растут, но даже немного снижаются в зависимости от прогноза специалистов на следующий сезон. А в этом году уже начиная с марта-апреля они резко пошли вверх, поднялись до семи-восьми тысяч рублей за тонну пшеницы III класса. Это на 50-60 процентов выше, чем в обычный год. Естественно, экономика птицеводства, свиноводства пострадала, и нужно было вмешательство государства, дабы не допустить падения производства продукции. Важно подчеркнуть, что на эти две отрасли приходится 75 процентов всех мясных ресурсов, производимых в России. Поэтому государство выделило более 15 миллиардов рублей для поддержки производителей свинины и мяса птиц.

Мы вынуждены были принять меры, чтобы поддержать сельхозпроизводителя. И это нормально, наши действия вполне вписываются в идеологию работы в условиях Всемирной торговой организации. Причем подчеркну: проблемы были обусловлены не ошибками или недоработками производителей продукции, а исключительно природными аномалиями, климатическими условиями.

В этой связи нельзя не затронуть еще одну насущную проблему. У нас, как известно, климат довольно суровый: 70 процентов сельскохозяйственных земель расположено в засушливых зонах. Каждый год тот или иной регион сталкивается со значительным недобором продукции, вызванным неблагоприятными погодными условиями. Так было в нынешнем, прошлом годах, не говоря уже о 2010-м. Нужна надежная система страхования урожая. Такой закон принят, но, к сожалению, он не работает в пользу крестьян. В результате они страхуют всего 20 процентов посевных площадей. Дело в том, что компенсация потерь предусматривается только тому сельхозпроизводителю, который попал в архисложную ситуацию, у которого погибло 30 процентов урожая. А это уже катастрофа. Представьте: мы собирали в последние годы в России порядка 84 – 86 миллионов тонн зерна. Если не получим треть от этого количества, как покрывать внутренние потребности, не говоря уже об экспорте зерна?! А уходить с этого рынка нам никак нельзя! Но возьмите Краснодарский край. Бывают ситуации, когда здесь недобирают 10-15 процентов урожая. Для края с очень высокой интенсивностью сельского хозяйства, большой потребностью в кормах для животноводства – это уже трагедия. Однако сельхозпроизводитель, заплатив страховой взнос, ничего не получит! Поэтому сейчас ставится вопрос так, чтобы страховка шла с первого центнера. Надо дать возможность самому производителю определить, какой порог он считает катастрофическим. Может быть, 10 или 15 процентов потерь. Причем чем ниже порог он назначит, тем дороже страховка. Это тоже заставит думать. Есть предложение сделать страховые платежи обязательными. Они будут меньше, но, учитывая, что страхуется все, маневр финансовыми ресурсами будет больший. Словом, тема эта не закрыта, и сейчас есть поручение правительства внести поправки в этот закон.


– То есть подытожить разговор можно примерно так: ничего страшного в ВТО нет, но законодателям есть о чем подумать?

– Примерно так. И, возвращаясь к началу беседы, хочу подчеркнуть, что наши селяне вполне способны работать не хуже западных коллег, только надо создать условия. В Курской области высокие показатели дают прежде всего крупные холдинги, где используются все возможности (кредиты, собственные средства), закуплена современная техника. И у людей в таком случае интерес есть. Работая на высокопроизводительной технике, комбайнер может получить 50-60 тысяч в месяц в период уборки урожая. Эта техника требует серьезного обслуживания. Создается сеть станций технического обслуживания. То есть село готово к тому, чтобы придать больше динамизма своему развитию. Нужны современные машины, технологии, тогда будут меньше сказываться погодные катаклизмы, а главное, люди, молодежь останутся на земле.

Беседовала
Людмила ТРЕТЬЯКОВА
г. Москва


< Вернуться к содержанию

крестьянская застава # 05-2013

Комментарии пользователей



Последний комментарий