Первый вылет – второе рождение. Отрывок из неопубликованной повести о Кате Зеленко

...Гитлер готовился молниеносным ударом опрокинуть Норвегию с её железом и медью. А уж оттуда через лояльную Финляндию – на Ленинград. И ведь ещё недавно эта территория была Россией, но с объявлением Суоми суверенной город Ленина оказался на границе.

Советское правительство предлагало перенести линию раздела северней и за это отдавало территорию в несколько раз больше. Финляндия, чувствуя поддержку западного мира, стала вдруг неуступчива, заносчива, ответила решительным отказом! И при этом наращивала силы. Опоясалась оборонительной линией, приняла от друзей до пятисот новейших орудий, почти столько же самолётов и пулемётов больше полумиллиона.

Наконец, товарищ Сталин, пыхнув ароматным дымком «Герцеговины флор», обронил: «Ленинград нельзя отодвинуть от границы, значит, придётся отодвинуть границу». А коль штатские люди договориться не сумели, в спор должны вступить солдаты.

Январь, мороз под сорок градусов, деревья в лесу лопаются со звуком, похожим на выстрел. В кабине холодина – зуб на зуб не попадает. Но она была счастлива. Наконец-то в деле, наконец-то схватка за Отечество! Масло густеет, топливо с трудом поступает к двигателю. Всё, что связано с водой, грозит перемёрзнуть и лопнуть. Техническая служба день и ночь с паяльными лампами в руках.

Но как странно ведут себя финны! Не верят в освободительную миссию РККА. Все вдруг превратились в националистов. Это, выходит, только мы готовы предоставить свои поля и реки, заводы и учебные заведения в распоряжение рабочих всего мира! На стороне Финляндии – английская авиация, фашисты-добровольцы. На своих самолётах финны рисуют кобальтом немецкие свастики. И каждый вылет советских эскадрилий сопровождается потерями. Катюшу, как единственную лётчицу на всём фронте, поначалу пытались задвинуть куда-нибудь в тёплое место, ничего у них не вышло!

На КП уточнили курс. Командир обвёл красным карандашом участок финской обороны: взломать, открыть путь пехоте! Вся сложность в том, что бомбить приходилось в темноте, практически без ориентиров – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Ночь лунная. Но при этом облачность. На бомбёжку уходили девяткой. Определили очерёдность.

Двигатель завёлся с первого контакта. Техники винтомоторного полка проявляли чудеса находчивости и выдержки – в любое время дня и ночи машины готовы к штурмовке. Давление, температура – в норме. Бомболюки заправлены авиабомбами и смесью КС. В турели лётчик-наблюдатель с пулемётом. Рукоятка управления работает упруго – рули отрегулированы, проверены. Мотор ревёт, сотрясая аппарат. Застегнула привязные ремни, опустила очки. В кабине хоть волков морозь!

– Летнаб, к взлёту готов?

– Летнаб к взлёту готов! – прогудело в переговорную трубу.

Самолёты выходили из укрытий, становились на взлёт. Обыкновенно разрешение дают тремя красными ракетами, теперь перешли на две зелёные – конспирация. А вот и они – взошла звёздочка, замерла над чёрным зубчатым лесом, постояла, рассыпалась изумрудными искрами. Катерина дала газ, привычно затрясло на неровностях, заснеженный аэродром оторвался, повернулся продолговатой тарелкой, встал на ребро – вернула рулём его на место. Самолёты шли бреющим полётом вдоль извилистой ленты речки, потеряй её – и никакими средствами не сыщешь цель.

Хорошо видна старая линия заграждения. Всё завалено снегом. Геометрические линии заборов – огороды. Какая мирная картинка. Видимость отличная – зима. Даже если тучи закроют луну, всё-таки цель не пропустишь. Проплыли, повернулись, улетели мимо укрепления. Проклинают, наверное, финны. Им в оба уха талдычат: «Русский медведь хочет забрать вас в свой колхоз!» Не опасность бы от фашистов Ленинграду, в жизнь никого б не тронули. Да и сейчас перед каждым вылетом политрук из кожи лезет: «Не вздумайте бросить боезапас на мирных жителей! Пойдёте под трибунал!»

Справа выплыло двойное озеро. Ведущий сделал эволюцию: готовься! Горкой взмыл на второй уровень высоты – началось! Сейчас вый- дут насколько позволит низкая облачность и оттуда в пикирующем полёте на цель. Сбросила газ, самолёт, теряя скорость, вздрагивал как живой перед смертельным броском.

Ведущий завалился на правое крыло, вошёл в пике. Зеленко следом на хорошо видимые заваленные снегом доты, поймала и не отпускала из креста прицела. Первое в жизни боевое метание – выверить прицел до миллиметра! Стрелка высотометра сползла к пятистам, прошла риску четыреста, триста, двести – освободила бомболюк! Решительно вышла в режим плоского полёта и дальше в горку – буквально влипая в бронеспинку, лицо будто сползло со скул к ушам. Потемнело в глазах, может, даже потеряла сознание. Мотор ревел на форсаже. Не успела. Забыла. Надо облегчить винт – спалишь мотор!

А наши уж выстроились на боевой курс, опять на бомбёжку, и будто бревном бодануло. Бросило в сторону, небо с землёй дважды поменялись местами, вывернуло на непроизвольную бочку, всё вертелось колесом, а ты в самом центре: стиснула зубы, повернула руль против вращения, и земля встала на место. Над нею и вокруг – фейерверк! Разрывы снарядов. Трассы зенитных пулемётов, пыльно-плоские лучи прожекторов мечутся, ищут, спинной мозг требует сию же секунду развернуть самолёт, убежать на спасительный аэродром.

Катя не взмолилась, а выругалась! Взяла руль на себя, взвилась к облакам, вошла в ватную слепую пелену, на боевом развороте облегчила винт и опять в пике. Группа уже отбомбилась – доты пылали, там упруго вспухало белым дымом, трепетало живое пламя – дорога пехоте открыта, сейчас наши ринутся в прорыв! И опять огненные струи, частые строчки свиваются в жгуты, Катя летела навстречу зенитной батарее – и опять ушли бомбы – и опять перегрузка. Очнулась – наших никого. В бреющем полёте ускользнула, оторвалась от зениток. Но каждую секунду из темноты могут выскочить истребители, а она одна в ставшем враждебным когда-то русском небе! Самолёт с надсадным воем двигателя врезался, ввинтился в облака. Развернулась в сторону аэродрома, взяла курс по компасу.

– Сашка, ты живой?

– Жив, Катя!

Проверила по приборам: как там с системой питания и управления, не повредил ли чего снаряд. Мотор работал ровно во всех режимах, но летишь, как с завязанными глазами. Наконец, пора! Вынырнула из облака к земле, сориентировалась, вычислила аэродром. С разворотом против ветра на посадку – одна нога шасси не выходит! Давит – и никак! И это в первом же бою! Голове стало тесно в шлемофоне, и пот хлынул по спине. И так и этак – не слушается железная нога. Давление на нуле. Попыталась справиться механическим путём, без гидравлики… нет! На одной ноге не сядешь. Катастрофа… Что делать? Убрать шасси – хватит ли напора? Выжала реверс – ушла нога. Ну, спаси, сохрани. Оставалось одно – лечь на фюзеляж. Снег мягче, чем грунт. Но ведь и ночь! Как подгадать? Взвилась красная ракета, но это не запрет, а разрешенье. В мыслях ветерком пролетела молитва. Выключила зажигание, перекрыла бензин, чтоб не вспыхнуть. Пошла на снижение. Налетает лес! Ближе, ближе! Удар! Треск – ещё удар, подскок и длинное скольжение, как на салазках с горы – занесло, выкинуло с полосы на целик, снег девятым валом накрыл кабину, треск – и оглушающая тишина. Во рту вкус меди – прокусила губу насквозь.

– Жив, Саша?

– Вашей молитвой, Катерина Ивановна, – прошелестело в трубу.

Открыла подвижную часть фонаря. К самолёту бежали. Странно замедленно. Механики. Сколько им работы.., точно как в пословице: «Прилетели, мягко сели, приготовьте запчастя: элероны, верх турели, фюзеляж и плоскостя!»

Выбралась наружу. Ухнула в снег почти до подмышек. Брела к утоптанной взлётной полосе, отстёгивая на ходу лямки парашюта. Ноги дрожали, хотелось крикнуть: «Товарищи!» – и не могла. Обессилев, села. Подбежали, помогли подняться.

– Цела, Катя?! – техник «Глумота». Обняла его и поцеловала. Когда-то в минуту раздражения за оплошность обложила таким ругательством, а оно и приклеилось.

Самолёт уже осматривали: считали пробоины.

Подошёл командир эскадрильи. Катюша бросила ладонь к шлему, доложила о прибытии. Сухо поздравил с первым вылетом. Выслушал доклад. Покосился на повреждённую машину, велел явиться к разбору полётов.

Подошёл напарник, пожал руку, сказал, что один дот, конечно же, её, и что батарею накрыла ювелирно. Техники вздыхали, однако заверили, что через пару дней аппарат будет как новенький.

Известно, каждый вылет для военного лётчика – экзамен. На разборе разложили операцию по косточкам, но высказали только одну серьёзную претензию: почему бросила ведущего? Объяснила это попаданием снаряда. А если подумать, то, в общем-то, ещё неизвестно, кто кого бросил…

– Да, Зеленко, в рубашке ты родилась, – согласился комполка. – Можешь считать сегодняшний вылет не только первым боевым, но и вторым днём рождения. Не каждый мужик поведёт себя так в первом бою. Объявляю благодарность!

– Служу Советскому Союзу! – выговорила побелевшими губами.

* * *

Советский Союз «за агрессию» исключили из Лиги Наций. Обложили ещё большей изоляцией со всех сторон. Однако страна праздновала победу! Поехали в Кремль получать ордена. Катя уж бывала в столице, выступала на спартакиаде, но опять удивлялась с другими провинциалами величию Москвы. Правда, теперь уже не бегали, как прежде, а ходили солидными группами, фотографировались у царь-колокола и царь-пушки.

Само награждение – в величественном, по-царски роскошном Георгиевском зале. Фотографировались с Председателем Верховного Совета. Калинин, щекоча усами ухо, говорил комплименты, просил сесть поближе. Потом банкет, выступление артистов, танцы – и не было отбою от кавалеров! Катюша оказалась вдруг для всех более интересной, чем артистка Серова! Певица Русланова устала раз за разом повторять «Катюшу». И самой ей уж казалось: оттолкнись пошибче от паркета и взлетишь, как птичка к потолку! И, наконец, возвращение в Харьков! С краткой остановкой в родном Курске. Опять цветы, речи, восторженные лица девчонок и мальчишек! И опять застучали колёса, и пел бархатистым басом паровоз. Публика в ресторане смотрела с изумлением – так-то шла ей военная форма, красил непривычно весомый, с бордовой эмалью орден Боевого Красного Знамени. Это в двадцать-то три года! Прекрасная, известная на всю страну военная лётчица! Орденоносная Катя Зеленко! А жизнь-то ещё только в самом начале. Надо верить своей мечте, много трудиться и смело идти через преграды.

В ресторане поднимали бокалы за Родину, за победу, за красных воздухоплавателей, за товарища Сталина...


< Вернуться к содержанию

красная площадь # 02-2012

Комментарии пользователей



Последний комментарий