Продолжатели рода Машниных

Эта история большой любви начиналась почти так же, как тысячи других. И все-таки в ней было что-то такое, что наводит на мысль о провидении… Накануне получения диплома Курского медицинского института Римма поехала в Золотухинскую районную больницу по поводу трудоустройства.

Так получилось, что по кабинетам ее провел терапевт Николай Харитонов. Это была их первая ничего не обещающая встреча, да и на работу выпускница-педиатр поехала в другой конец Курской области – в Крупец. Вскоре ее отправили на специализацию в Курскую областную больницу. Там она познакомилась с коллегой из Золотухино, которая с восхищением рассказывала о докторе Харитонове и даже призналась, что если бы не была замужем, то всеми силами добивалась бы его внимания. Однажды она предложила Римме лишний билет в театр. Рядом оказался Николай. После спектакля он проводил Римму домой. Как оказалось, они жили в детстве на одной улице Ленина, почти по соседству – он в 22-м доме, она – в 32-м. В конце года Римма приехала в Курск, чтобы сдать отчет. Ее встретил Николай и сделал предложение. Они подали заявление в загс. На следующий день их зарегистрировали. И хотя война давно осталась позади, в загсе звучала «Рио-Рита»:

Городок провинциальный,
Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Рио-Рита, Рио-Рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год…

Выяснилось, что родители с обеих сторон давно и хорошо знали друг друга и были довольны, что их дети поженились. Харитоновы приняли Римму как родную дочь. Однажды тетя ее мужа рассказала о том, что Николай в седьмом, а свекор Георгий Васильевич в шестом колене – правнучатые племянники Серафима Саровского.

У родителей преподобного Серафима Саровского, купца Исидора и Агафьи Машниных, кроме Прохора были еще сын Алексей и дочь Параскева. В 1778 году Прохор ушел в Саровский монастырь, где принял иноческий постриг и посвятил свою жизнь служению Богу. Алексей продолжил семейный купеческий бизнес. Род Машниных по мужской линии к XIX веку угас, но по женской продолжается, и Харитоновы ведут свою родословную от Дарьи, дочери Алексея и племянницы преподобного Серафима.

Римма Петровна и Николай Георгиевич прожили вместе 45 лет. Иногда она задумывается: почему именно ей выпало счастье быть рядом с необыкновенно интересным и добрым человеком? И приходит к выводу, что союз их не был случайным. К нему судьба готовила ее с рождения. Росла она в православной семье, где царил культ уважения и любви. Родители никогда не грубили, не произносили бранных слов, не повышали в разговоре голос, не скандалили. До войны жили в Валуйках, ныне Белгородской, а тогда Курской области. В войну город бомбили. В один из налетов от их дома остались только руины. В Курск к родственникам мама с трехлетней Риммой добиралась полтора года. Они могли погибнуть, умереть от голода, болезней. Но выжили. Наверное, уже тогда им помогал Серафим Саровский.

Поразительные совпадения были и в жизни ее будущего мужа. Известно, что в детстве Прохор Машнин упал с колокольни Сергиево-Казанского собора, но остался живым и невредимым. В феврале 1943 года еще юный Коля Харитонов пошел в магазин на улице Ленина. Там собралась большая очередь, стало душно. Он вышел на улицу, и в это время разорвалась авиабомба. Его ранило, а люди, находившиеся в магазине, погибли. Мама, медик, удалила осколки, какие смогла, остальные всю жизнь напоминали о себе, а в дальнейшем стали причиной серьезных заболеваний.

– Мой муж, – вспоминает Римма Петровна, – не единственный потомок Серафима Саровского. У него была младшая сестра Ольга. Чтобы учиться вместе с братом, она «перешагнула» через два класса. И мединститут они окончили вместе, учась в одной группе. После ординатуры вышла замуж за офицера, уехала с ним в Москву. Но, несмотря на дальность расстояния, они сохранили теплые отношения и в трудные минуты всегда помогали друг другу. Она рассказывала, что в студенческие годы Николай застенчивым был и страшно не любил грубость. Если при нем начинали рассказывать пошлые, неприличные анекдоты, выходил из комнаты, мыл руки, словно грязь смывал с себя. Кстати, за всю жизнь не выпил ни рюмки спиртного, не курил, не сквернословил, не ходил в кинотеатр «Октябрь», который располагался в Знаменском соборе, так как считал это грехом. Во всем был чистым, правильным.

– Тяжело ему жилось с такими принципами.

– Не думаю. Больные его любили. Я берегу их письма, газетные вырезки с благодарностями в его адрес. Николай Георгиевич прекрасным врачом был, грамотным. В неожиданных ситуациях принимал единственно правильное решение. Например, как-то ночью во время его дежурства в больнице по скорой помощи поступила женщина с травмой живота. Молодой хирург сразу не поставил правильно диагноз и не стал наблюдать больную, а Николай Георгиевич, заподозрив внутреннее кровотечение, измерял артериальное давление каждые 15 минут. К четырем утра давление стало падать, диагноз подтвердился, был вызван хирург, больную вовремя прооперировали. Подобных случаев много было. Однажды стояли в церкви на пасхальной службе. Людей в храме собралось много. И вдруг у одной женщины от свечки загорелся легкий шарф. Находившиеся рядом люди отшатнулись. Мой муж стоял в стороне, но в одну секунду подскочил, руками потушил огонь. Ладони обжег, но женщину спас от ожогов и, наверное, уберег от пожара храм и прихожан. Или такой пример. Однажды к нам прибежала соседка с криком: «Помогите, мой муж умирает!» Николай Георгиевич велел мне приготовить шприцы, лекарство. Увидев больного, сразу понял: наступила клиническая смерть, и счет идет на секунды. Не раздумывая, ввел лекарство внутрисердечно и спас человека, который после этого прожил еще более двадцати лет.

– Он у вас святой! – говорили Римме Петровне о муже, не зная, что он имел отношение к Серафиму Саровскому. Она не спорила, потому что тоже считала его таким, а еще сильно любила.

– Просыпался в пять часов, молился. Когда я вставала, уже кипел чайник. Я была педиатром, а дети чаще всего заболевают ночью. Их мамы частенько будили меня среди ночи. Муж всегда провожал меня, дожидался чаще всего на улице, потому что в волнении люди забывали пригласить его в дом. Когда начиналась гроза, а я должна была возвращаться с работы, он всегда приносил зонтик и плащ. Удивительной души человек. Заботливый. Ездил к сестре в Москву – возвращался с подарками для всех родственников, кому носочки привозил, кому рубашку…

Все Харитоновы вообще необыкновенные люди. До революции на Московской улице им принадлежал большой дом. После революции дом и имущество конфисковали. Им оставили одну комнатенку, где еще долго жили их потомки. Но никто из них не сетовал на судьбу. Испытания принимали смиренно, как и положено истинно православным людям. Ходить в храм в то время было небезопасно для карьеры. Однако Харитоновы за чинами и должностями не гнались, таинства обрядов соблюдали. В их доме была простая икона преподобного, и они с благоговением обращались к святому за помощью. Любимым храмом всегда был и остается Сергиево-Казанский собор, в строительстве которого участвовал отец Серафима Саровского Исидор Машнин. Здесь венчались Георгий Васильевич и Антонина Фоминична – родители Николая Георгиевича, сам Николай Георгиевич и Римма Петровна. Сюда приводила свою внучку Антонина Фоминична, мама Николая Георгиевича. Между прочим, она тоже была медиком, работала в городской санэпидстанции. Врачом стала и дочь Николая Георгиевича и Риммы Петровны Ольга Николаевна (в замужестве Литвинова). В этом году поступила в Курский государственный медицинский университет старшая дочь Ольги Николаевны, тоже Ольга. Младшая дочь Римма тоже мечтает стать врачом. Медицина стала призванием – среди потомков Машниных много медицинских работников. Получается, что Серафим Саровский молился о духовном здоровье людей, о физическом заботятся его родственники. А еще у всех без исключения потомков – голубые глаза, как у Серафима Саровского. Все ощущают его покровительство. В какой бы храм ни заходила Римма Петровна, сразу же находит взглядом икону Серафима Саровского:

– Мне кажется, что как с живым человеком разговариваю. По любому вопросу обращаюсь к нему и знаю, что обязательно получу помощь.

Ольга Николаевна Литвинова призналась:

– Когда на душе плохо, прихожу в Сергиево-Казанский собор, помолюсь – и становится светло, спокойно и уютно.

В последний путь Николая Георгиевича провожали из Сергиево-Казанского собора. Литию отслужил архиепископ Курский и Рыльский Герман. От него тогда коллеги и знакомые узнали о родстве Харитонова с Серафимом Саровским.

... В семейном архиве хранится газета с портретом Серафима Саровского и его правнучатого племянника Николая Георгиевича. Сходство поразительное. Такие же глаза были у отца Николая Георгиевича – Георгия Васильевича. На отца как две капли воды похожа Ольга Николаевна. Такой же разрез глаз, такое же благородство и спокойствие лиц у их детей. Ограничатся ли гены только внешним сходством? Кто знает, кто знает…

 PS: Семейное древо Машниных обросло густой кроной. В Курске, Москве и в других городах живут многочисленные продолжатели большого рода. Они носят разные фамилии. Но все являются наследниками духовного богатства, заложенного в давние времена Исидором и Агафьей.

Галина МАНУКОВСКАЯ


< Вернуться к содержанию

VIP # 05-2010

Комментарии пользователей



Последний комментарий