Судьба, вписанная в историю

24 сентября 2019 года в селе Баранове Горшеченского района торжественно открыли памятник  генерал-майору артиллерии Захару Травкину. Наш земляк однажды спас будущего лауреата Нобелевской премии Александра Солженицына от ареста. На открытие бронзового бюста приехали близкие родственники генерала, а также вдова известного писателя Наталья Дмитриевна Солженицына.

Захар Травкин родился 24 сентября 1904 года в селе Никольском Курской области. Открытие памятника было приурочено к его 115-летию. В Красную Армию он ушел в двадцать два года, с июня 1941-го воевал на фронте, был тяжело ранен. Войну закончил генерал-майором артиллерии. За боевые заслуги отмечен орденами Ленина, Кутузова, Суворова, тремя орденами Красного Знамени и другими наградами. В 1956 году отказался ехать в восставшую Венгрию, и в 1962 году принципиального генерала отправили в отставку. Умер в 1973 году в Ленинграде. Похоронен на Богословском кладбище.

Александр Солженицын под командованием Травкина служил во время войны командиром батальонной звуковой разведки. Генерал спас его от ареста, несмотря на угрозы СМЕРШа. Александр Исаевич отра­зил этот эпизод в своем знаменитом произведении «Архипелаг Гулаг»:

– Комбриг вызвал меня на командный пункт, спросил зачем-то мой пистолет, я отдал, не подозревая никакого лукавства, – и вдруг из напряжённой неподвижной в углу офицерской свиты выбежали двое контрразведчиков, в несколько прыжков пересекли комнату и, четырьмя руками одновременно хватаясь за звёздочку на шапке, за погоны, за ремень, за полевую сумку, драматически закричали:

– Вы – арестованы!

И, обожжённый и проколотый от головы к пяткам, я не нашёлся ничего умней, как:

– Я? За что?!..

Хотя на этот вопрос не бывает ответа, но вот удивительно – я его получил! Это стоит упомянуть потому, что уж слишком непохоже на наш обычай. Едва смершевцы кончили меня потрошить, вместе с сумкой отобрали мои политические письменные размышления и, угнетаемые дрожанием стёкол от немецких разрывов, подталкивали меня скорей к выходу, раздалось вдруг твёрдое обращение ко мне – да! – через этот глухой обруб между остававшимися и мною, обруб от тяжело упавшего слова «арестован», через эту чумную черту, через которую уже ни звука не смело просочиться, перешли немыслимые, сказочные слова комбрига:

– Солженицын. Вернитесь.

И я крутым поворотом выбился из рук смершевцев и шагнул к комбригу назад. Я его мало знал, он никогда не снисходил до простых разговоров со мной. Его лицо всегда выражало для меня приказ, команду, гнев. А сейчас оно задумчиво осветилось – стыдом ли за своё подневольное участие в грязном деле? Порывом стать выше всежизненного жалкого подчинения? Десять дней назад из мешка, где оставался его огневой дивизион, двенадцать тяжёлых орудий, я вывел почти что целой свою разведбатарею – и вот теперь он должен был отречься от меня перед клочком бумаги с печатью?

– У вас… – веско спросил он, – есть друг на Первом Украинском фронте?

– Нельзя!.. Вы не имеете права! – закричали на полковника капитан и майор контрразведки. Испуганно сжалась свита штабных в углу, как бы боясь разделить неслыханную опрометчивость комбрига (а политотдельцы – и готовясь дать на комбрига материал). Но с меня уже было довольно: я сразу понял, что я арестован за переписку с моим школьным другом, и понял, по каким линиям ждать мне опасности.

И хоть на этом мог бы остановиться Захар Георгиевич Травкин! Но нет! Продолжая очищаться и распрямляться перед самим собою, он поднялся из-за стола (он никогда не вставал навстречу мне в той прежней жизни!), через чумную черту протянул мне руку (вольному, он никогда мне её не протягивал!) и, в рукопожатии, при немом ужасе свиты, с отеплённостью всегда сурового лица сказал бесстрашно, раздельно:

– Желаю вам счастья, капитан!

Я не только не был уже капитаном, но я был разоблачённый враг народа (ибо у нас всякий арестованный уже с момента ареста и полностью разоблачён). Так он желал счастья – врагу?..

– Самое главное, что Захар Георгиевич проявил не только военное мужество, но и гражданское, что было в некотором роде труднее, потому что на войне много героев, а в гражданской жизни довольно мало, – поделилась своими воспоминаниями о нем Наталья Солженицына.

Ольга Александрова
Горшеченский район


< Вернуться к содержанию

крестьянская застава # 06-2019

Комментарии пользователей



Последний комментарий